Дело «о моршанских скопцах»: бизнес, изуверские операции, подземелья и исчезнувшие миллионы
Александр Смолеев
Корреспондент
Александр Смолеев
июн 18, 2018
18636

Почти 150 лет назад процесс над моршанскими скопцами потряс общественность Российской империи. Об одном из самых громких дел позапрошлого века читайте на сайте «Твердый Знак».

Моршанск и сейчас производит впечатление сонного провинциального города. Дошла до наших дней и его старинная дореволюционная архитектура. Правда, купеческие домики заметно обветшали, а иных не разглядеть за яркой рекламной вывеской. В такой тиши обычно и прячутся тайны.

Главная достопримечательность - огромный Троицкий собор, виднеется за несколько километров до взъезда в Моршанск. События полуторавековой давности разворачивались неподалеку от этого храма.

Чиновник из Петербурга

24 декабря 1868 года экипаж Шкота, жандармского штабс-ротмистра из Петербурга, остановился у моршанского полицмейстерского управления. Шкот направился прямиком в кабинет начальника. Не без колебаний полицмейстер Трещатный подчинился воле столичного гостя, наделенного особыми предписаниями. Чего не сказать о моршанском судебном следователе, которого Шкот успел посетить ранее. При виде важной особы судейский, застонав и схватившись за сердце, вдруг внезапно и тяжело заболел.

Вечером Шкот и Трещатный во главе отряда полиции оказались у Троицкой церкви. Обнесенные высокой оградой пять богатых домов на Соборной площади были похожи на неприступные бастионы. Принадлежали они известному всему уезду миллионеру, купцу и почетному гражданину Максиму Платицыну.

Почетный гражданин Моршанска Максим Кузьмич Платицын

Хозяин подворья незваных гостей принимать не спешил. Мундиры колотили в двери, собаки заливались лаем, прохожие крестились, прислуга нервничала, но ворота не отворяла.

Один из домов Платицыных. Наши дни

ОМОНа в те времена еще не существовало, поэтому понадобилось два часа, чтобы проникнуть в покои Платицына. Хозяин с самым невинным видом отдыхал на кровати. Почетный гражданин изображал недоумение и недовольство. Позже выяснилось, что о визите полиции Платицыну все-таки было известно. Просигнализировал судебный следователь, находившийся у него на содержании. Тот самый, которого вдруг сразила болезнь. Позже выяснилось, что с руки богача кормились и другие государственные мужи.

Шкот действовал смело. Начались обыски. Задержали прислугу и домочадцев Платицына, его друзей и партнеров –  всего 48 человек. Тихий город превратился в гудящий улей. По Моршанску ползли невероятные слухи.

Подозреваемых ждал медосмотр. Бывалых врачей и полицию удивить было непросто. Но в этот раз многие из них были шокированы – у большинства арестованных отсутствовали половые органы. Так началось следствие по делу моршанских скопцов. Началось с запозданием – долгие годы лидерам секты удавалось оставаться в тени.

«Второй Христос»

Основателем секты скопцов и активным пропагандистом идеи спасения души путем кастрации стал беглый крестьянин Кондратий Селиванов. Его удивительная судьба чем-то созвучна жизни другого легендарного старца - Григория Распутина.

Селиванов поначалу примкнул к хлыстам. Позже он разочаровался в их религиозных взглядах, обвиняя  единоверцев в разврате. В качестве альтернативы и в целях борьбы с похотью Кондратий Иванович начинает проповедовать оскопление. В селе Сосновка, неподалеку от Моршанска, он создает общину, свой «корабль», и от теории быстро переходит к делу. Паства Селиванова в разных губерниях с годами достигает нескольких тысяч.

«Второй Христос» Кондратий Селиванов

По учению скопцов, Селиванов  - «белый царь» Петр III Федорович и, ни много ни мало, второй Христос, который воплотился от Святого Духа и родился от непорочной Девы. Девой скопцы считали покойную императрицу Елизавету.

Каждой общиной  правили «кормщики». Они обладали огромной и неоспоримой властью. Руководителю секты помогала «кормщица». Богослужения, которые называли «радениями», представляли особый вид плясок и кружений, иногда до припадков и галлюцинаций.

Скопцы принимали «огненное крещение» - яички с частью мошонки жгли раскаленным железом. Позже использовали и режущие предметы. Но эта была лишь «малая печать», «первая чистота», что значило «сесть на белого коня».

Правда, подобная операция не спасала от вожделения и порой не лишала возможности полового акта. Поэтому самые фанатичные последователи скопчества решались на более крутые меры. Операция по удалению члена называлась «второй», или «царской», печатью.

Оскопление. Литография из исследования о скопческой ереси Даля 1844

У женщин обычно отнимались соски, а иногда и части грудей, или практиковалась их полная ампутация. Порой вырезались фрагменты больших и малых губ, одних или вместе с клитором. Но, несмотря на эти повреждения, скопчихи часто могли  заниматься сексом и рожать.

Радение женщин. Литография из исследования о скопческой ереси Даля 1844

Подобные манипуляции у мужчин нередко вели к изменению голоса. Как правило, деформировалось тело, принимая вид одутловатый, дряблый, женоподобный. Лицо старело и теряло мимику.

Герасим Бычков, литератор и журналист

Скопческое благочестие, если не говорить о кастрации, мало отличалось от православного. Скопцы посещали храмы, но почитали собственные реликвии.

Селиванова поймали, били кнутом в Сосновке, сослали в Сибирь. Хотя потом долгое время мастер по оскоплению жил, не таясь, в богатых домах купцов-скопцов прямо в столице. По легендам, он встречался с царем Павлом, предложив и тому оскопиться. Возможно, тогда из императорского дворца старец Кондратий на время переместился в палату сумасшедшего дома.

Долгие годы Селиванов пользовался влиянием в свете. К нему за советом тянулись богачи и вельможи. На заре относительно либерального правления Александра I скопцы встречались даже среди петербуржских гвардейцев. Дошло до того, что камергер и статский советник Еленский в записке монарху предлагал превратить Россию в огромный «корабль», а самому государю стать главным скопцом. Камергера отправили в ссылку.

Скопцов, как особо вредную секту, активно преследовали при позднем Александре I и особенно при Николае I. Тем не менее, именно середину 19 века считают временем расцвета движения.

У них была неплохая организация. Свои явки и пароли, почта, места для собраний, оскоплений и восстановления после операций. Сектанты старались обратить других в свою веру. А тех, кто оскопил десяток человек, почитали святыми.

В столице скопцов

 «Тамбовские крепостные и им подобные обыватели естественно искали отраду для своей горемычной жизни в религии и находили ее по-своему», - писал тамбовский краевед и современник Максима Платицына Иван Дубасов. Отрадой для энного числа жителей Моршанского уезда стало учение скопцов.

Моршанск на дореволюционных открытках

В этих краях секта громко заявила о себе в 1812 году. Удивительно, как происходившие события не стали почвой для исторического, а местами  и мистического детектива. Странные, страшные вещи стали случаться в округе как-то вдруг и без видимых для общества причин. Временами казалось, уезд охватило форменное безумие.

Сначала пятеро братьев Ефремовых, ранее никаких подозрений ни у кого не вызывавшие, с помощью ножа кастрировали друг друга, а потом и двух своих сыновей. Мальчиков 10 и 14 лет, чтобы не сопротивлялись, перед операцией опоили дурманом. Скопцов в кандалах увезли в Сибирь. Кто обратил братьев в скопчество, были ли у них сообщники и последователи? Следствию узнать об этом не удалось.

В это же время тамбовский губернатор Петр Нилов получил письмо от жены зажиточного моршанского купца Екатерины Загородней. Купчиха в ужасе сообщала о том, что в скопчество подались многие богатые горожане. Среди них были и купцы Платицыны, и ее собственный муж. Рассорившись с супругом, она обратилась к начальству с криком о помощи. Опасаясь мести, Загородняя молила  губернатора хранить ее жалобу втайне.

Доктора подтвердили  - купцы и  их жены были скопцами. Но добиться признаний от обвиняемых не получилось. Лучшие люди города ушли в несознанку, объясняя отсутствие интимных органов несчастным случаем или детской травмой. Поверить в этот бред было нельзя  – в основном это были  уже взрослые, женатые люди с детьми.

Пока полицейские возились с кастрированными купцами, пытаясь вскрыть все подполье, произошел еще один инцидент. В моршанском остроге в кандалах томился некто Михаил Иванов. Подробности этого дела туманны, известно лишь, что узник с разрезанной мошонкой очутился в тюремной больнице. К счастью, врач сумел вовремя зашить орган и залечить рану.

Моршанск на дореволюционных открытках

Полиция сразу сообразила, что колодник не мог самолично вспороть причинное место. Да и найти нож в остроге – задача не из легких. Выходило, что раненому кто-то помог, что скопцы просочились уже и в кандальную. Иванов молчал, возможных сообщников не сдавал, на все вопросы отвечая, что сам дошел до мысли оскопиться, сам и исполнил желание.

Вообще от скопцов на допросе было сложно чего-либо добиться. Обычно они твердо стояли на своем, а тюремные страдания почитали за радостное испытание.

В 1812 году громкого процесса над скопцами не случилось. Обвиняемые упорствовали. Как-то быстро нашлись и свидетели их невиновности. В ход пошли деньги, а расследовавшие дело, вероятно, были не в силах отказаться от пачки хрустящих ассигнаций. В общем, официальная линия провозгласила: в православном уезде злостной ереси нет и быть не может. Долгие годы скопцов не вспоминали.

Мастера конспирации

А меж тем скопческое движение крепло. Особенно крепло в экономическом плане. Лишенные возможности получить телесные наслаждения, скопцы с энергией уходили в коммерцию. Отцы секты богатели, не гнушаясь использовать дешевый труд единоверцев. Со временем вся торговля в уезде контролировалась людьми, так или иначе связанными с «кораблем». Платицыны имели тесные связи со «своими» из Петербурга и других регионов. По скопческим каналам шла коммерческая информация.

Дома Платицыных. Наши дни

Скопцы старались вовлекать в свои ряды людей трезвых, бедных, одиноких, религиозных. Вербовщики бродили по постоялым дворам и улицам, начиная осторожную беседу с подходящими по виду кандидатами. Неофитов заманивали работой и хорошей зарплатой. Одно время клюнувший и не подозревал, куда он попал. Его сытно кормили, ему щедро платили и вообще ласково с ним обращались.

На кого-то действовали ритуалы, магия места.  А кто-то, как это дико не звучит, пытался решить в секте свои материальные проблемы. Так или иначе, миссионерам-скопцам нельзя отказать в таланте убеждения. Большинство оскопленных шли на операцию добровольно. Правда, далеко не всегда новообращенные получали то, что хотели. Многие после операции оказывались в положении нелегальных рабов, работая за еду и крышу над головой. Лишенные паспортов, они могли оказаться в самом отдаленном конце губернии. Отчасти этот труд стал основой столь мощного экономического развития. Залогом финансовых успехов были сплоченность и система наследования. Скопец завещал имущество своим духовным детям, то есть капиталы организации не покидали.

Мастера конспирации, сектанты, долгие годы действовали под самым носом у власти. Скопцы не критиковали режим и уж тем более не склонялись к бунту, демонстрируя трудолюбие и лояльность. Кстати, себя они и скопцами-то не называли, именуясь возвышенно «голубями».

Многие «голуби» на публику вели жизнь честных православных горожан. Лидеры секты жертвовали тысячи на строительство храмов. На тот же Троицкий собор «кормчий» Егор Платицын выделил колоссальные 200 тысяч рублей.

Секту спас случай. И взятки

Но бывали и промахи. Лишь обстоятельства и извечная российская скрепа, коррупция, избавили секту от разгрома в 1838 году. Тогда к губернатору Александру Корнилову обратились родители трех молодых девушек, прислуживавших Егору Платицыну. Жалобщики обвиняли купца в зверском поступке  - насильственной кастрации их дочерей.

Обвинения были серьезные. На следствии Платицын вел себя вызывающе, звенел орденами, хвалился пожертвованными на храм червонцами. Потом тактика изменилась - он начал валить вину на другого члена секты, купца Кунавина, рангом поменьше. Правда, последний стал запираться.

Особенно удивились сыщики, изучив бухгалтерию клана Платицыных. Оказалось, многие годы купцу за солидную мзду покровительствовал чиновник Борисов.  В частности, и его усилиями так быстро замялось дело 1812 года. Позже выяснилось, что у Платицына есть свои люди не только в центре губернии, но и в столице. Некто Шеметов, известный ходок по делам, не раз заносил конверты в нужные министерства.

Оскопленные девушки подробно рассказали полиции о том, что творилось в резиденции Платицына. Новообращенных кастрировали в подземелье одного из домов купца. По словам несчастных, там же хоронили и жертв неудачных операций. Выяснилось, что в подвале была оборудована система звукоизоляции, так что крики снаружи услышать было нельзя.  

Внутри дома Платицыных. Наши дни

«История о человеческих останках, якобы найденных в подвале дома Платицыных, - скорее всего, «городская легенда». Она, хоть и кочует из одной публикации в другую, но имеет полумифический характер и пока ничем не подтверждена», - уверен краевед Игорь Метальников.

Над стариком Платицыным сгущались тучи. Маячила позорная каторга со всеми вытекающими. Но власти тянули с арестом. А когда приказ был все же подписан в 1841 году, пожилой лидер моршанских скопцов отошел в мир иной. Смерть главного обвиняемого развалила дело. Платицынские миллионы перешли его племяннику Максиму. Как и штурвал моршанского «корабля». Секта скопцов продолжала существовать, завлекая в свои сети все новых и новых членов.

Крах моршанского «корабля»

Четверть века спустя в противостояние со скопцами вступил смелый чиновник губернской канцелярии Боголюбов. Разобравшись в сути вопроса, он начал жаловаться на Платицына в самые разные инстанции. Война с всесильным хозяином города обернулась боком – Боголюбов лишился должности, чудом пережил покушение, а в итоге по обвинению в клевете оказался в казенном доме.

Но тут на прием к губернатору Николаю Гартингу пробились два жителя Моршанска – Холопов и Котельников.  Их оскопили насильно. Власти в уезде на подобные жалобы смотрели сквозь пальцы. Тогда губернатору и доложили о записках Боголюбова. Последнего отпустили на волю. Началась разработка спецоперации по ликвидации «платицынских».

Гартинг понимал, что на местных служак надежды нет, да и дело для провинции чрезвычайное. По просьбе губернатора из Петербурга был откомандирован надежный и опытный человек, уже знакомый нам Шкот.

Задержанные Шкотом были скопцами, медицинское освидетельствование – факт неоспоримый.  У живших в доме Платицына женщин были отрезаны груди, их половые органы были изуродованы. А вот к удивлению и рядовых скопцов, и жандармских, у самого Максима Платицына с мужским достоинством все было в порядке. Это открытие едва не лишило следствия точки опоры. Однако оказалось, что эта привилегия якобы была связана с конспирацией. Под предлогом спасения организации от подозрений и возможного разгрома «кормчий» отказывал себе в удовольствии принять одну из «печатей». Само собой, простым скопцам эти двойные стандарты были неизвестны.

Почетная гражданка, купчиха 1-й гильдии Татьяна Егоровна Платицына

В покоях Платицына полиция обнаружила портреты Кондратия Селиванова и Петра III, пряди человеческих волос, а также часть переписки с единоверцами из других губерний. Нашлись и монеты времен Петра III, которые почитались скопцами и даже использовались в ритуалах.

Но вот платицынские капиталы куда-то исчезли. При обыске нашли лишь 400 тысяч. Сумму немалую, но, как считали многие, касса скопцов исчислялась миллионами. Исчезли и бухгалтерские книги – спасибо предупредившим чиновникам. От службы их отстранили, но, по гуманности, обошлось без тюрьмы. Не нашли в подвалах и трупы.

Хитрый Платицын сознаваться не думал. Купец по примеру дяди строил из себя невинного оболганного отца семейства, ревностного христианина и благотворителя. Его соратники пытались, как и в старые времена, выкупить лидера. Однако общественный резонанс дела, о котором продолжала писать столичная пресса, оказался сильнее коррупционных схем.

Судили «платицынских» в 1869 году. Сам купец был признан виновным в насаждении скопческой ереси. Лишенный прав и отличий, он отправился в Сибирь на вечное поселение. Его дальнейшая судьба неизвестна. Сослали и его жену, и некоторых его соратников. Остальные отделались мягкими приговорами и остались в губернии.

Постепенно скопчество сходило на нет. Хотя время от времени ученики Кондратия Селиванова давали о себе знать. Крупный и показательный процесс над скопцами произошел в Ленинграде в 1930 году.

А вот легенды о платицынских миллионах и ужасах подземелий и по сей день продолжают будоражить воображение обывателей.