Донбасс 2017. Контрасты непризнанной республики
окт 31, 2017
4887

Разгоревшийся в 2014 году вооруженный конфликт на востоке Украины вызвал в российском обществе, пожалуй, самые серьезные за последние много лет противоречия. Одно дело, когда война идет где-нибудь на Ближнем Востоке или в Африке (в сознании обывателя там всю жизнь творится что-то нехорошее, поэтому кровопролитие в данных частях земного шара воспринимается как нечто само собой разумеющееся). И совсем другие чувства мы испытываем в случае военных действий, происходящих у самых границ России. Когда по обе стороны фронта воюют люди, разговаривающие с нами на одном языке, носящие те же имена и фамилии, что и у нас, воспитывающиеся на таких же книгах, фильмах, песнях, как и мы сами. В изложенном ниже тексте не будет авторских попыток разобраться в сложившейся на Донбассе ситуации. Анализ происходящих там событий мы оставим всякого рода экспертам, аналитикам, военным специалистам, политологам и прочим компетентным образованным людям, хорошо разбирающимся в предмете. Цель этой статьи куда скромнее – всего-навсего отобразить несколько ничем не примечательных дней из жизни самого крупного города Донбасса – Донецка, не давая при этом каких-либо нравственных оценок и, Боже упаси, не очерняя или обеляя умышленно какую-либо из сторон разгоревшегося конфликта. Речь пойдет лишь о небольшом путешествии по маршруту «Тамбов-Донецк», в отчете о котором, тем не менее, будет достаточно много букв. Поэтому людям, сильно ценящим свое время, можно бросить читать уже сейчас. 

2017 год

Для начала мне хотелось бы пояснить, почему я решил отправиться на Донбасс лишь в 2017-ом году, а не, например, в 2014-ом, когда в вышеназванном регионе происходили самые кровопролитные за всю историю этой войны бои. Ведь в ту пору, поехав в Донецк или Луганск, можно было вполне реально остаться там в итоге навсегда, на расстоянии в минус два метра от поверхности земли. Многие, кстати, и остались. Мы еще успеем побывать на донецком кладбище, но чуть позже. Так вот, дело в том, что практически весь 2014 год я провел в рядах вооруженных сил Российской Федерации. Правда, было это по большей части вдалеке от российско-украинской границы, в Санкт-Петербурге. Чуть ли не единственным источником информации для меня в ту пору была программа «Время» на «Первом канале». Каждый вечер, ровно в 21:00, весь батальон рассаживали перед телевизором и включали TV-картинку, где голосами Екатерины Андреевой или Ирады Зейналовой рассказывалась «вся правда об Украине». Других тем тогда будто не существовало. Это была ситуация, при которой даже если ты не хочешь смотреть программу «Время», ты все равно будешь ее смотреть. Таков был порядок. Не стану давать морально-нравственную оценку деятельности журналистов «Первого», но отмечу, что сюжеты они снимали вполне себе качественные, трогающие за живое. После всех этих ежедневных оруэлловских «пятиминуток ненависти», реально хотелось брать в руки автомат и идти стрелять фашиствующих «бандеровцев», убивающих людей только за то, что те говорят на русском языке. При этом за исключением нескольких эрудитов, никто в роте не имел ни малейшего представления о том, кто вообще такой Степан Бандера и чем он известен. Это было просто ругательное слово, навязанное телевизором.

Верить или нет в то, что тебе говорят в телевизоре – сугубое дело каждого. У меня лично, например, имелись большие сомнения относительно правдивости некоторых сюжетов российских журналистов. Я был на Донбассе за два года до начала войны и в моей голове никак не укладывалось, как все это в принципе могло стать возможным? Да, там всегда было пророссийски настроенное население, но оно, однако, ассоциировало себя уже с Украиной. Дончане любили Россию, но любили ее на расстоянии. Отделяться и провозглашать независимые от Украины республики если кто и хотел, то совсем уж маргинализированное меньшинство. По крайней мере мне ситуация виделась именно так. И вот спустя неполных два года люди начинают друг в друга стрелять. Как? Почему? Зачем? Чтобы вдаваться во все это, нужно исписать слишком много страниц. Не будем этого делать. Замечу лишь, что официальная российская трактовка о «гражданской войне на Украине» вызывала с каждым днем все больше и больше противоречий. Особенно много их стало после так называемого «Иловайского котла», где окруженная украинская армия понесла самые серьезные за все время войны потери. Сотни убитых, раненых, пропавших без вести и пленных. Понимание того, что на стороне ДНР и ЛНР воюют не только местные жители - было и раньше, но после Иловайска стало очевидно, что украинские войска в этом городе были ликвидированы вовсе не восставшими донецкими шахтерами и таксистами, что кто-то очень сильно им в этом помог. По тем нашим офицерами, что поумнее, тоже было видно, что они все прекрасно понимали, но тем не менее, продолжали гнуть официальную линию.

- Просто украинская армия очень слаба, а на стороне ДНР воюют люди, служившие еще в советской армии. Некоторые в Афганистане воевали. Поэтому они и побеждают, - сказал мне командир роты. Вовсе не дурак, кстати. Но что еще он мог бы сказать?

Тогда мне в голову и пришла идея, что после демобилизации я в обязательном порядке сам посещу Донбасс и посмотрю на все своими глазами. Но сделать это оказалось не так уж и просто. За год моего отсутствия, окружающая российская действительность успела сильно измениться. Цены на продукты в магазинах сильно выросли, а зарплаты заметно урезались. С поиском работы тоже возникли проблемы. В общем, весь 2015 год я по большей части решал вопросы о том, как себя прокормить. Тут уж не до ДНР с ЛНР. В 2016-ом году мое экономическое положение улучшилось, однако возникли проблемы иного характера. Свободную неделю выкроить было очень трудно, да и на Донбассе стало уже не так интересно.

Но в начале 2017-го года все резко изменилось. Ввиду некоторых обстоятельств и разногласий по ряду политических вопросов, я был вынужден покинуть свою редакцию. Приблизительно в это же время на Донбассе начались бои за Авдеевку, а в Макееве был убит один из самых одиозных военачальников армии ДНР – Михаил Толстых, более известный под позывным «Гиви». В общем, все так совпало, что я понял: более удачного времени посетить Донбасс у меня в ближайшее время точно не будет. В первых числах марта я поехал в Донецк.

Аккредитация

Перед тем, как отправиться на Донбасс, необходимо было придумать какой-нибудь формальный повод для поездки туда (нужно же что-то говорить пограничникам). Пройти аккредитацию для СМИ я не смог. Точнее даже не захотел. Ознакомившись с правилами ее прохождения на территории ДНР и ЛНР, я понял, что там лучше вообще не говорить, что ты журналист. Слишком уж много информации нужно предоставить о себе. Сказать на границе, что ты турист, а по факту, на тот момент, это было похожим на правду, означало вызвать еще больше подозрений. Индустриальные Донецк с Луганском и до войны туристов никогда особо не привлекали, а уж после нее тем более. Поэтому пришлось сочинить легенду про якобы проживающих там дальних родственников, которых необходимо навестить. Впрочем, забегая вперед, скажу, что донецких пограничников цель моей поездки ничуть не заинтересовала и границу я прошел без лишних неудобных вопросов. Они появились лишь на обратном пути, но уже на российской стороне. В течение десяти минут пришлось рассказывать соотечественникам о том, «куда я ехал», «к кому я ехал», «чем занимаются те, к кому я ехал», «везу ли я с собой оружие» и так далее. Короче говоря, журналистская аккредитация у меня отсутствовала, да и не нужна она особо была.

Дорога

Для того, чтобы попасть в ДНР, гражданину Российской Федерации достаточно иметь при себе лишь собственный паспорт. Проще всего доехать на каком угодно транспорте до Ростова-на-Дону и воспользоваться сервисом поиска попутчиков. Вариантов возникнет целое множество. Причем в любое время, от раннего утра и до поздней ночи. Пересекать границу на попутке гораздо удобнее, быстрее и дешевле, нежели на автобусе. Поездка из Ростова в Донецк обошлась мне всего в 450 рублей. Имелись варианты как дешевле, так и дороже, но этот лучше всего подходил по времени.

Старт от ростовского аэропорта был запланирован на два часа ночи. За рулем голубой «Шкоды» находилась 29-летняя Ирина. Всю войну девушка провела в Донецке.

- Наша семья никуда из Донецка не уезжала, - начала рассказывать Ирина. – Даже в самое страшное время мы находились в городе. У меня отец – хирург. Оперировал всех, кого в больницу привезут: и ополченцев, и гражданских, без разбору, а на Украине его за это в список террористов внесли. Вот и думайте теперь сами, как я отношусь к Украине. Но здесь у каждой семьи своя история. Я говорю одно, а кто-то будет говорить совершенно другое.

По мнению Ирины, вина за развязывание войны на Донбассе лежит целиком и полностью на украинской стороне. Однако и к новой власти отношение у жителей непризнанных республик крайне неоднозначное.

- Что в городе говорят о Захарченко? (глава ДНР, прим. авт.), - переспрашивает девушка. - Вот вы мне задаете вопросы, как относятся к этому, что думают о том и так далее, а я за всех отвечать не могу. Повторюсь, здесь у каждого своя история, свое мнение. Лично я к Захару отношусь нейтрально. На его месте мог оказаться человек, как лучше, так и хуже. Но в целом, думаю, что Захара в Донецке поддерживают больше, чем Плотницкого в Луганске. Того, говорят, вообще терпеть не могут.

Поговорили мы и о убитом в феврале полевом командире Михаиле Толстых, более известном под позывным «Гиви». Смерть одного из самых одиозных лидеров ополчения и по сей день окутана множеством загадок.

- Да кто его знает, что там на самом деле было? Я вот слышала, будто Гиви уже два раза на улицах Донецка видели, живым и невредимым. Так что не удивлюсь, если все это инсценировка. Но я думаю здесь все-таки Украина замешана.

А вот о неофициальных визитах в ДНР Надежды Савченко Ирина отзывается крайне негативно.

- Эта тварь наших пацанов убивала, а мы теперь ее в гости зовем. Прекрасно!

За подобными разговорами мы и доехали до пропускного пункта «Успенка». На часах к тому времени было уже около четырех утра. Настало время пересекать границу.

Граница

- Хорошо, что ночью едем, машин немного, - говорит Ирина. – Самая жесть – это утром или вечером в час-пик. Полдня можно стоять. Если на российской границе вещи досматривать не будут, то быстро проедем. Тут все от человека зависит. Один может ко всему подряд придираться, а другой рукой махнет и скажет «проезжайте». Я их уже многих по лицам узнаю.

Нам повезло. Как на российской, так и на донецкой границе, обошлось без досмотра багажа. Республиканские пограничники были одеты в российскую военную форму, так называемую «пиксельку», только более темного-зеленого оттенка. Ну и, соответственно, с черно-сине-красными шевронами на рукавах.

Со стороны ДНР к российской границе тянулась целая вереница легковых машин, которые, к слову, стояли на месте и не собирались никуда ехать.

- Это они заранее очередь занимают, чтобы потом, в час-пик, продать свое место в ней, - пояснила Ирина. – Трудно сейчас живется, каждый зарабатывает как может.

Стоимость места в такой вот импровизированной очереди оценивается по-разному. От нескольких сотен рублей до тысячи, в зависимости от времени. У нас же на все про все ушло около сорока минут. По словам Ирины, это быстро.

Донецк

К главному городу республики мы подъехали рано утром. На улице к тому моменту было уже светло.

- Это еще пока не Донецк, - говорит Ирина. – Это Макеевка. Что-то вроде огромного пригорода. Здесь, кстати, Гиви и убили. У меня мальчик знакомый есть, в колледже учится, сказал, что их всех потом на его похороны согнали.

Макеевка плавно перетекла в Донецк. Мы ехали по направлению к центру города. За окном я увидел ледовый дворец «Дружба», в котором когда-то выступал в КХЛ хоккейный клуб «Донбасс». В конце мая 2014-го дворец был разграблен и подожжен неизвестными лицами. Украинский политик и государственный деятель Борис Колесников, которому принадлежали, как ледовая арена, так и хоккейная команда, обвинил в случившемся представителей ДНР, назвав их «бандой сомалийских пиратов». Однако у местных жителей на сей счет есть и другое мнение.

- Колесников просто вовремя врубился, что «Дружбу» у него скоро отожмут, - начала объяснять Ирина. – Вывез оттуда все ценное оборудование и приказал устроить пожар, чтобы на страховке денег отбить.

Вскоре наша машина добралась до центра Донецка. Настало время прощаться с Ириной и идти осматривать город. Первое, что сразу бросилось в глаза – это царившая в нем безмятежность. Дворники, убирающие улицы, спешащие на учебу студенты и школьники, любители утренних пробежек. В общем, все, как и везде. О том, что совсем рядом идет война, не говорило ровным счетом ничего.

Донецк даже отдаленно не производил впечатление города, живущего на осадном положении. Впрочем, и осадой назвать то, что творится сейчас у его западных границ, язык не поворачивается. Но об этом чуть позже. В целом, при первой прогулке по донецким улицам, никакой особой разницы с Донецком украинским не ощущаешь. Даже надписи повсюду на «мове».

Однако обилие черно-сине-красных триколоров сразу возвращает к реальности. Флаги ДНР практически на каждом углу. Их здесь действительно очень много. Гораздо больше, чем украинских флагов в среднестатистическом украинском городе, и российских в среднестатистическом российском.

Там, где не вывешены республиканские знамена, присутствуют различного рода граффити с изображением флагов Новороссии или надписей типа «Донецк – это Россия».

О якобы принадлежности Донецка к российскому государству говорит не только настенная живопись, но и расположенная в самом центре города инсталляция в виде сердца цветов флага РФ и соответствующей надписи.

Валюта в Донецке так же российская. Достать украинские гривны мне не удалось даже в обменных пунктах. Там имелись лишь совсем крупные банкноты, которые не слишком хорошо подходили на роль сувениров. Что касается цен, то они в Донецке примерно такие же, как и в Тамбове. Может быть чуть ниже. Реально дешевле лишь транспорт. Проезд на автобусе или трамвае равен восьми рублям.

Есть в Донецке и свой аналог «Макдоналдса». Точнее даже сказать, что когда-то это и был «Макдоналдс», однако после начала войны известная американская корпорация Донбасс покинула, а оставшиеся после нее помещения и оборудование перешли к местным владельцам. Ассортимент в новоявленном «ДонМаке» практические такой же, как и у предшественника, но вкусовые качества, на мой взгляд, оставляют желать лучшего. Впрочем, это дело вкуса. Зато в донецком «Макдоналдсе» продают пиво и сырные палочки к нему.

Несмотря на то, что таких кровопролитных боев, как в 2014-ом году сейчас уже нет, у местного населения по-прежнему много оружия на руках. В связи с чем на входных дверях различных магазинов и торговых центров красуются объявления не о запрете прохода с животными, мороженым или на роликовых коньках, как мы привыкли видеть в мирных городах, а с автоматами и боеприпасами. Например, в этот салон донецкого МТС не пускают с Калашниковым.

А вот в местном ГУМе пошли и того дальше. Помимо автомата, на входе придется оставить такие девайсы как: пистолет, нож, бомбу и ручную гранату.

Что касается места для ночлега, то первоначально я планировал снять квартиру посуточно, но случайно наткнулся на маленький отель в совершенно обычном доме.

Под одной крышей здесь оказались и жилые квартиры, и гостиница, и даже церковь. В нее, правда, не заходил.

Отель полностью оправдал свое название «Эконом». Одноместный номер представлял из себя маленький коридорчик с небольшой комнаткой, в которой находились кровать, комод, тумбочка, телевизор и холодильник. А вот туалет с ванной были общими. Но учитывая, что постояльцев в гостинице находилось немного, особых проблем данное обстоятельство не вызвало. Цена вопроса – 500 рублей в сутки.

Проблемы имелись разве что со звукоизоляцией, а точнее ее полным отсутствием. Слышно было все. В соседнем номере жил японский журналист, который каждое утро сильно шумел, пытаясь о чем-то договориться с персоналом отеля. Донецкие тетки, примерно пятидесяти годов, плохо понимали его английский, а он в свою очередь, их русский, что и вызывало громогласные споры, слушать которые приходилось всем остальным постояльцам. Идеальная слышимость. Короче говоря, приходить в такую гостиницу с женщиной лучше не стоит.

С 23:00 до пяти утра в Донецке объявляется комендантский час. Поэтому появляться на улице запрещено. В таких случаях единственным оставшимся развлечением для меня оказывался просмотр местного телевидения. В плане качества картинки и дикции ведущих с репортерами, оно было примерно таким же плохим, как и тамбовское, однако отличалось более занимательной новостной тематикой: вместо сюжетов о рекордных урожаях картофеля, мудрой деятельности губернатора, в очередной раз поднимающего регион с колен и ежегодного музыкального фестиваля имени Сергея Рахманинова, в донецких новостях рассказывалось об обстреле какого-то населенного пункта республики украинскими военными, местной команде КВН и театральной постановке «Мальчиш-Кибальчиш», представленной учениками одной из школ. Маленький мальчик в тельняшке, примерно десяти-одиннадцати лет от роду, подвергался пыткам со стороны других маленьких мальчиков, облаченных в черные одежды. Скорее всего, в конце он должен был умереть (согласно сказке Аркадия Гайдара), однако этот момент в сюжет уже не вошел.

Моторола

Оказалось, что совсем недалеко от гостиницы, в которую я заселился, проживал командир знаменитого батальона «Спарта» - Арсен Павлов, более известный под прозвищем «Моторола». В октябре 2016-го года гражданин России Павлов был убит в лифте собственного дома по улице Челюскинцев 121.

Вместе со своим личным охранником Моторола погиб от самодельного взрывного устройства, закрепленного на тросе лифта. Павлов оказался в самом эпицентре взрыва, поэтому шансов выжить у него не было. Теперь у подъезда лежит груда мусора, а рабочие готовятся устанавливать новый лифт.

- Хороший был хлопец, мы с ним вместе лавку у дома делали, - рассказывает Николай, сосед Моторолы. – Таких людей надо где-нибудь отдельно селить, в частных домах. Я ему всегда говорил: Арсен, у нас в подъезде чердак открыт. Туда кто угодно может залезть и дождаться тебя. Но он не слушал. С ним все время охрана присутствовала. Тоже с России ребята. Даже у его беременной жены оружие было. Ходила тут с пузом и пистолетом. На одной лестничной площадке с ними жил.

Сам Николай, несмотря на почтенный возраст, не стал называть свое отчество, предпочитая, чтоб к нему обращались по имени. В молодости он служил подводником на северном флоте. По образу мышления – классический советский патриот. Жалеет о распаде СССР и считает, что России повезло с Путиным, потому что тот навел порядок в армии.

Место, где погиб Моторола

После смерти Арсения Павлова, в ДНР был объявлен трехдневный траур. Для Донбасса он стал героем, отстаивавшим Донецк, Славянск, Иловайск и Дебальцево, а в Киеве его называют военным преступником. По мнению украинской стороны, Моторола лично расстреливал пленных солдат после боев за донецкий аэропорт.

Донбасс Арена

Если идти от дома Моторолы по прямой, то непременно попадаешь к одному из самых крупных и дорогих стадионов Восточной Европы – «Донбасс Арене».

Местная футбольная команда была для Донецка сродни религии. «Шахтер» по праву считался одной из главных визитных карточек Донбасса. После начала войны футболисты вынуждены скитаться по разным украинским городам, от Львова до Харькова, а в Донецке остался лишь рекламный плакат, на котором изображен капитан команды – хорват Дарио Срна, зазывающий болельщиков покупать абонементы на новый сезон, так и не начавшийся для этого великолепного стадиона.

Около арены мне удалось познакомиться с еще одним местным жителем – Евгением. Он был, пожалуй, первым из дончан, кто не отзывался с ненавистью о противоположной стороне. Когда-то Евгений сам служил срочником в украинской армии, но теперь для него свои – это военнослужащие ДНР.

- К украинскому народу у меня какого-то презрения нет, - говорит Евгений. – Считаю, что во всем виноваты политики. На той стороне сильно врут, говорят, что на Донбассе за ДНР воюет российская армия. Я не отрицаю, что оттуда приезжают люди, различные военные специалисты, но основная масса тех, кто здесь сражается – это наши, донецкие. А Украина пытается представить все так, будто Россия ввела сюда армию.

Однако далеко не ко всем соратникам отношение у Евгения положительное. По его словам, в первый год после провозглашения республики, в Донецке творился настоящий беспредел.

- Сейчас, после того как создали контрактную армию, стало более-менее нормально. А вот в 2014-ом тут черт знает что происходило. В ополчении было много всяких криминальных элементов: бывшие зэки, бандиты, мародеры. Они здесь на время вернули девяностые годы. Например, приходили в какой-нибудь магазин и говорили хозяину: мы теперь твоя крыша, плати нам, если не хочешь проблем. Существовал такой батальон – «Казаки». Люди оттуда были, пожалуй, самыми безбашенными. Просто грабили жителей, убивали. У тебя отнимают все, а ты стоишь, как лох и смотришь. А что ты такому вот «казаку» сделаешь, когда он на тебя ствол наводит и является здесь типа властью? Хорошо, что сейчас их всех разоружили. Стало поспокойнее. Хотя ополченцы все равно находятся в привилегированном положении. В чем этот проявляется? Например, если ополченца за нарушение ПДД остановит какой-нибудь гаишник, то тот его просто пошлет куда подальше и уедет. Но в целом, там сейчас ребята нормальные. Хотя встречаются, конечно, и отморозки. Была у нас одна история, когда солдаты троих девчонок убили, за то, что те им «не дали». Просто отвезли на окраину Донецка и перестреляли.

Гиви

Месяц назад в пригороде Донецка Макеевке был убит командир известного батальона «Сомали» Михаил «Гиви» Толстых. В кабинет одного из основных военачальников армии ДНР, был произведен выстрел из огнемета «Шмель». Комбат скончался на месте.

Теперь по всему Донецку установлены билборды с его изображением. Смерть «Гиви» окутана целой пеленой различных тайн. Украинская сторона обвинила российские спецслужбы, которые таким образом убрали нежелательного свидетеля вмешательства РФ в эту войну, а в ДНР, наоборот, считают, что за убийством Толстых стоит СБУ.

- На самом деле, версий больше, - говорит Евгений. – Говорят, что Гиви завалили свои. Нет, как к патриоту к нему никаких претензий не было. Все знали, что он идейно сражался за Донбасс. Но как к военному – возникали вопросы. Считалось, что он был не очень компетентным. Из-за его ошибок и раньше ребята погибали, и вот в Авдеевке вроде бы повторилось вновь. Якобы на этот раз ему не простили. Но я все же думаю, что это сделали украинские спецслужбы.

Море мертвых

«Донецкое море» - так романтично называется одно из городских кладбищ, где нашли свой последний приют Арсен «Моторола» Павлов и Михаил «Гиви» Толстых. Местные таксисты крайне неохотно сюда ездят, завышая счетчик вдвое. Вокруг могил знаменитых комбатов достаточно много места. Видимо, это было продумано заранее, дабы подхоранивать погибших в ходе войны бойцов «Спарты» и «Сомали» рядом со своими командирами. Некоторых, кстати, уже похоронили.

Киевский район

Киевский район является западной окраиной Донецка, поэтому он оказался одним из самых пострадавших в ходе войны. Эта часть города максимально приближена к линии фронта. Именно здесь находится печально-известный аэропорт, в боях за который погибло множество людей с обеих сторон. По сравнению с центром Донецка, контраст сразу бросается в глаза.

Дорога заканчивается блокпостом, заезжать за который без разрешения уже нельзя. Потому что впереди аэропорт и украинские позиции.

Но зато есть возможность обойти блокпост пешком, через частный сектор. Вот здесь уже реально похоже, что рядом идет война. Разрушенные дома, изрешеченные стены и автомобили и нестихающий артиллерийский гул где-то неподалеку.

Если в центре Донецка никаких взрывов не слышно, то здесь тишина не наступает даже на пять минут.

Улицы практически безлюдны, но зато много дворовых собак.

Вот за этой головой, напомнившей чем-то Медузу Горгону из древнегреческой мифологии, кончается улица Мичуринская, находящаяся на самом краю Киевского района. Если идти прямо, то непременно упрешься во взлетную полосу многострадального донецкого аэропорта (в случае, если тебя, конечно, не подстрелят по пути). А чуть левее находится деревня Пески (ударение на первый слог), которую контролирует уже украинская армия. 

Немногочисленные местные жители оказались не очень словоохотливыми. Поговорить удалось лишь с 70-летним пенсионером Виталием, в дом которого дважды попадали снаряды.

- Здесь почти никто не живет, - рассказывает Виталий. – Остались только те, кому идти некуда. Те люди, которых вы тут видели – просто пришли посмотреть на свои дома после вчерашнего обстрела. Ночевать они уйдут в другие места. Ночью грады работали, все небо было белым.

Виталий показывает рукой в сторону находящегося в ста метрах от его дома здания бывшего универмага и говорит, что вчера туда несколько раз попадало снарядами.

Во дворе пенсионера разрушен забор, но это не от градов.

- За время войны в мой дом снаряды попадали два раза. Но мне повезло, я не пострадал. А забор сломали свои же. Ополченцы проехались на танке и задели его. Обещали через день восстановить, но так ничего и не сделали. Я им сказал, что буду Захару (глава ДНР Александр Захарченко, прим. авт.) жаловаться, а они говорят: пикнешь куда – мы тебе остальной забор доломаем. Раньше они тут постоянно на танках ездили, но потом стали по Мичуринской гонять. Вот так и живем. Слышишь, как бахает? Это теперь до утра. Я в такие дни 0.5 водки беру, чтобы не трястись ночью. Мне уже 70 лет, на кой черт мне эта война?

Другая жизнь

Обратно в центр Донецка меня отвозил таксист Валерий, который живет как раз на самом краю Киевского района – улице Мичуринской.

- Сплошная жопа у нас тут здесь, - негодует водитель. – У меня до войны фирма своя была. Никогда в жизни не подумал бы, что буду таксовать. Делать-то больше нечего. Сейчас понимаю, как же раньше-то хорошо жилось. Все из-за этого дурака Порошенко. Пошел бы он на уступки местным, потом все равно со временем поставил бы на Донбассе своих людей, подмял бы все спокойно под себя. Так нет же! Повоевать ему, видите ли, захотелось! Мне тут родственники из Одессы звонят и говорят, что это мы тут сами по себе стреляем. Ага, конечно. Я им отвечаю, вы приезжайте ко мне на Мичуринскую, ночку здесь проведите, заодно посмотрите, как мы сами по себе стреляем.

Мы возвращаемся в спокойную часть Донецка, где начинается уже совсем другой мир. Катающаяся на роликах молодежь, мамы с детьми, уличные музыканты, попрошайки. В общем, все то же самое, что и в совершенно любом российском или украинском мирном городе.

Вот на таких контрастах и живет уже несколько лет самый крупный город Донбасса – Донецк. 

(март 2017)